Приходить без приглашения на закрытые вечеринки Адамс в равной степени любил и умел. Индивидуалист с юных лет, эгоистичный и требовательный к себе и другим, он поздно понял строгую прелесть шаблонов, рамок, типовых моделей и униформы. Даже рассуждения людей, без протеста и даже с удовольствием носящих одинаковые костюмы или комбинезоны стали ему понятны. Но жизнь всех этих клерков, почтовых служащих, клинеров, курьеров, водителей автобусов, машинистов, рабочих на конвейере казалась ему адом убийственного однообразия. В эту же категорию входила обслуга – невидимки, которых, так уж принято, не замечают те, ради чьего комфорта во время приёмов или пафосных вечеринок с претензией на стиль и хорошее времяпрепровождение, будут работать официанты.
В стенах «Парадиза» он был уже в четвертый раз и третий раз безликой штатной единицей в униформе. Первый раз наведался сюда несколько недель назад, естественно и легко примкнув к бригаде электриков с обычной легендой для наемных рабочих, что он штатный сотрудник, а электрику из «Парадиза», если бы оказалось, что он существует, и если бы возникла необходимость что-то говорить, представился бы членом бригады.
Провозился он тогда с ребятами здесь целый день. Зато и узнал планировку будущего клуба, а так же выяснил расположение подсобных помещений, в том числе и закутка, где находился распределительный щит.
Пользы от него было немного, так и вреда никакого.
Истаял голубоватыми перевивами сигаретного дымка, оставшись, быть может, в памяти коллег на час не то Джеком, не то Джоном или Джеймсом – улыбчивый, спокойный, молчаливый.

Интересовал Адамса не столько «Парадиз» сколько его владелец. У Коло была своя история. Хорошая и непростая, если ваша работа – собирать истории, профессионально воздерживаясь от того, чтобы давать им оценку, глядя в объектив камеры. Пусть другие, те, кому достанутся несколько минут выжимки – самый смак, лицемерно негодуют, завидуют изворотливости или строят предположения в духе Теории Заговора.  Если, конечно, эти другие будут.
Особы, которая почти два месяца назад дала Адамсу наводку на Колло со всеми его планами среди гостей не оказалось. Оно и к лучшему. Адамс не исключал, что Синтия появится, быть может, позже, среди девушек, которым надлежит обеспечить гостям хороший вечер, но сценарий вечеринки ему не был известен, и все предположения он строил только на основе рассказов Синтии – привлекательной женщины, чья жизненная драма состояла вовсе не в том, что к мистеру  Колло её привели, когда ей было тринадцать, а в том, что тринадцать лет спустя она уже была стара для этого бизнеса, а потому её ждало планомерное снижение цен и передвижение вниз по иерархии представительниц её профессии до работы на улице.  Минеты за десять баксов для Синтии Коллинз являлись кошмаром худшим, чем смерть от передоза или воспоминания о клиентах с особенно стрёмными причудами.
Адамс, вытянувший из неё всего за три встречи историю, понятие такого кошмара даже разделял, надеясь, что никогда не скатится до полускотского состояния  тех, кто эти самые десять баксов платит за отсос в машине. История обошлась ему в стоимость хорошего ужина в итальянском ресторане – и только. Две последние встречи прошли уже в квартире у Синтии, где она планомерно напивалась, жалуясь на всё и сразу и рассказывая не только о Колло и клиентах, но и подругах и вообще тяготах жизни девушки её уровня и рода занятий.

Второй раз в «Парадиз»  он наведался накануне с простым белым пакетом на имя «как там его зовут вашего главного, написано – хрен разберешь» Минут десять препирался с охранником, потом ждал, уже внутри в комнате отдыха на втором этаже, пока появится администратор. Ведь пакет нужно было вручить лично в руки и получить в качестве подтверждения подпись на бланке доставки.
Почти бессмысленное приключение. Тем более, что внутри пакета находился рекламный буклетик благотворительной организации, занимающейся сбором средств в поддержку сохранения популяции Белоголового Орлана в Южной Каролине – и только.
Но главное было не в этом, а в том, что успел заметить, пока ждал, о чём успел узнать, болтая с охранником, выудив несколько важных фактов между взаимными жалобами на жизнь, нехватку денег и на баб, которые сами не знают, чего хотят.

Сегодня же Адамс ничем не выделялся среди официантов обслуживавших гостей вечеринки в честь открытия клуба. Пока, во всяком случае. Одна из его маленьких и верных любимиц – камера Panasonic M3000 была надежно спрятана среди осветительного оборудования, в корпусе софита. И Адамс был счастлив, что малышка дремала в ожидании своего часа там, где он заботливо её укрыл.  Направленный свет не позволил бы даже придирчивому взгляду обнаружить темный проблеск объектива под лампой,  зато на видео отлично получатся все те, кто попадет в кадр. За звук Адамс поручится, не мог – всё зависело от громкости музыки. Но его скорее интересовали люди из окружения Колло, чем их времяпрепровождение на обычной вечеринке в честь открытия очередного ночного клуба.  На медленной скорости записи, кассеты хватит на шесть часов -  какая вечеринка будет длиться дольше?

Странности в организации этого закрытого праздника «для своих» бросались в глаза сразу. Начиная с того, что обслуги явно было недостаточно, а официанты вовсе не производили впечатления людей умеющих профессионально держать поднос с фужерами, держать невозмутимое выражение лица и держать спину ровно. «коллеги» на вечер казались скорее людьми, играющими официантов на каком-то маскараде и полагающих это довольно значительными ролями. Пусть не в масштабах события, но для себя лично.

Интерьеры «Парадиза» должны были, пожалуй, впечатлять если не роскошью, то дороговизной, но отчего-то производили на Брайана гнетущее впечатление  - ряд удачных дизайнерских решений терялся в претенциозной банальности «вечной классики». Но, в конце-концов, это ведь будет просто еще одно место, где люди будут собираться, чтобы выпить, потанцевать и, если повезет, соблазнить кого-нибудь на ночь или же оказаться соблазнённым.
Хотя, опять же, приватные кабинеты на втором этаже, вряд ли были предназначены для деловых встреч за ужином. Некоторые – возможно, но уж точно не все.

К исходу первого часа, когда все, кто намеревался опоздать, всё же прибыли, кто имел привычку напиваться сразу и пропускать самое интересное – были уже на полпути к заветной цели, все незнакомые между собой личности, представлены друг другу общими приятелями, Брайан понял, что не зря потратил время на эту авантюру. Среди гостей были личности весьма и весьма известные, притом самым разным образом – от сотрудников городской администрации и ведущих телешоу до героев криминальной хроники, которых обыватели едва ли  запоминают в лицо, а вот профессионалы…
Степень крутости и значимости тех, кого Адамс узнавал, заставляла предполагать, что определённая часть лиц, ему не знакомых, едва ли уступают в статусе высокопоставленным чиновникам. И не мешало бы покрутиться среди гостей, насобирать букетик новых имен.
К тому моменту, когда Адамс оказался рядом с представительным господином средних лет в белом костюме, на его подносе остался всего один фужер с мартини. Но и тот, едва Брайан обогнул господина в белом так, чтобы оказаться замеченным,  оказался в руке развязного смуглого молодчика, похожего на сутенёра из дешевой комедии – разве что леопардовый пиджак отсутствовал. «Сутенер» отсалютовал фужером мужчине в белом, белозубо улыбнулся и направился к темноволосой дамочке в алом платье, для которой, похоже, и добывал мартини.
- Прошу прощения, - Брайан отступил на полшага, явно собираясь развернуться и отойти, но позволил себе замешкаться и, не разрывая контакта взглядов, спросить самым непринужденным образом:
- Если желаете, сэр, я принесу что-нибудь специально для вас.
Господина в белом оказалось интересно рассматривать: живое, смуглое лицо, цепкий взгляд тёмных глаз, властная складка губ – в молодости он, вероятно, был весьма хорош собой, но уже давно очарование юности уступило харизме сильного, уверенного в себе и опасного человека.
- Мартини? Виски? Шампанское?

В первый момент Адамс и не понял, что гость решил сказать ему что-то в дополнение к уже высказанному желанию получить стакан воды. Легкое замешательство мгновенно отразилось на его лице, но почти сразу исчезло, сменившись профессиональным выражением: спокойной иронией точно знающего, что делать человека,  которому приходится наблюдать  за возящимися вокруг него щенками, детьми, стаей гиен, политическими дебатами и так далее - выбрать по вкусу и ситуации.
- Определённо, - тепло и открыто улыбнулся он гостю и слегка поклонился с лёгкостью человека, для которого подобные проявления учтивости не являются чем-то болезненным для самолюбия - актера, танцора, дворецкого, сорок лет служащего в поместье английских аристократов или дипломата, работающего в любой из азиатских стран, - моё мнение вы получили. Позвольте  теперь уделить внимание вашему желанию.

Господин в белом не походил на убежденного социал-демократа на старте предвыборной гонки, вынужденного демонстрировать лояльность и дружелюбие ко всем подряд - от безработных  и тупых домохозяек до инвалидов и заключённых. Потому этот его вопрос, странный сам по себе, вызвал у Адамса определённый интерес, запустив целую цепочку последовательных вопросов, начинающихся с любимого: "зачем, с какой целью, этот человек, решил сломать шаблон поведения в данной ситуации?".
Скука?
Адамс выпрямился и позволил себе добавить, прежде, чем отойти:
- Минут пять, не больше.

Примерно столько ему и понадобилось, чтобы  добыть на кухне клуба две бутылки воды и лёд, а затем вернуться в зал, отметив, что за время его отсутствия  образовалась еще одна группа людей, окружавших какую-то персону. Человек этот явно был невысок ростом - из-за голов его не было видно, что позволяло предположить, что невидимая Адамсу  персона была, вероятно, дамой.
Гостя в белом он отыскал быстро и, зайдя слева, чтобы не помешать, негромко сообщил:
- Ваша вода, сэр.
На подносе стояли  три  прозрачных стакана.
- Простая, газированная и газированная со льдом.  Что-то еще?

Он поймал себя на том, что рассматривает гостя с почни неприличным любопытством, пытаясь вспомнить, видел ли он его раньше и угадать, кто он по происхождению - итальянец, еврей или американец второго поколения с аргентинскими или бразильскими предками. Пряча взгляд в тени ресниц, Брайан отметил еще ряд мелких деталей -  от галстучного узла, до формы сильных пальцев с полированными ногтями. У господина в белом были интересные руки. Столь же интересные, как и его лицо.
Определённо, этому человеку, в жизни приходилось профессионально держать что-то весомее шариковой ручки и папок с бумагами. И вместе с тем, ногти не были уплощены, а суставы пальцев раздуты так, как это было бы у трудяги, долгие годы проработавшего, скажем, на стройке или ферме.

Отредактировано Bryan Adams (2020-05-30 13:47:39)

Еще одна странность этой вечеринки.
Очередной кусочек мозаики, постепенно складывающейся в совершенно иную картину, чем можно было ожидать, глядя на публику, собравшуюся на вечеринке в честь открытия не первого и не последнего из нью-йоркских «Парадизов».
На пару секунд Брайан отвлекся на заигравшую музыку – эту песню он буквально вчера впервые услышал по радио. И надо же. Приглашенная на вечеринку группа уже готова исполнить новый хит. Притом даже вокал, как показалось, Адамсу звучал один в один – приятный тенор того тона, который так легко принять за сопрано.
Он не позволил себе повернуть голову в сторону сцены, продолжая играть собственную роль.
Гость изволил скучать. Гость желал в качестве закуски к газированной воде со льдом светскую беседу?
Извольте. Сегодня в «Парадизе» всё самое лучшее.
И неважно, что Адамс совершенно не понял, что именно имел в виду господин в белом. Отметил незатейливый аперитив – комплимент в свой адрес. Определил главную интригу  высказывания – упоминание о смерти, и ноту личного интереса, отчётливо звучавшую в словах «я бы на вашем месте оказаться не хотел».
Губы «официанта» тронула лёгкая улыбка, а глаза озорно и весело блеснули.
- Вы весьма любезны, сэр, - ровным голосом произнёс он, - и должен согласиться с вами – так себе выйдет воспоминание, если вы и в самом деле пророк. Безжалостная статистика говорит, что у каждого проснувшегося утром, есть определённый процент вероятности встретить полночь бездыханным. Небольшой, но он настоятельно говорит своё банальное «memento mori». И не согласится, если позволите: поднос с напитками – это серьёзно до уныния. Но ведь у нас не самая серьёзная беседа, пока ваш стакан наполовину полон?

Это был откровенный намёк на то, что Адамс вынужден будет оставить своего собеседника, едва тот вернёт пустой стакан на поднос.  Профессиональная провокация, ответное проявление личного интереса.

- В моём меню есть и другие темы, - почти на грани слышимости проговорил он, чуть склонившись в сторону собеседника, - если пожелаете, разумеется. Действительно серьёзные или…

Если бы он действительно был официантом и вынужден был отрабатывать свою десятку в час – начал бы опасаться, а не обратит ли администратор внимание на то что один из нанятых холуев застрял подле гостя, решив поболтать.

Доставить гостю удовольствие простым признанием его правоты было не трудно. А подобные псевдофилосовствования, необременительные для тренированного ума никогда не являлись для Адамса чем-то даже отдаленно похожим на личное, тем более выстраданное, мнение, которое стоило бы отстаивать.
Улыбка его стала вежливой, но огонек азартного интереса во взгляде не погас.
- Вы правы, сэр, - проворковал он на выдохе, - это крайне эгоистично, неэстетично и доставит массу проблем другим людям, начиная с машиниста.

Неловкость собеседника Адамс предпочел «не заметить». Вода высохнет и не оставит пятен, так что можно было не устраивать суету, бессмысленную сейчас и бесполезную, если бы вместо стакана с водой оказался, предположим, бокал с красным вином.

На звон разбитого стекла и лязг упавшего на пол металлического подноса, Адамс не стал бы реагировать, как и на песню – выдержки ему бы хватило, но собеседник проявил к случившемуся интерес и «официант» обернулся, отметив прежде, что камера должна была захватить произошедшее прямо перед сценой.
Увиденное вызвало у него целый ряд пренеприятнейших эмоций – не само по себе, а в связи с тем, что ему довелось замечать, следя за Амандой.  Именно в контексте долгой предыстории и распутывания одной из цепочек знакомств своей сестры, он и вышел на Колло, а после на Синтию, с которой легко удалось завязать знакомство и среди прочего, о чём она болтала, узнать и про этого самого Колло, и про "Парадиз".
По всему выходило, сто Аманда вляпалась в какую-то гадость. Странные встречи, странные заигрывания, странные разговоры и эпатажные замашки – каждая сама по себе лишь мелочь, не имеющая обыденного объяснения, но мелочей этих накопилось столько, что впору было полагать, что любимая сестрёнка попала в секту. И ладно бы сайнетологов, так нет же – каких-то Свидетелей Дракулы.
Брайан вдруг подумал, что не удивился бы, окажись она здесь – было что-то общее в лицах гостей, некий отпечаток, едва угадываемое сходство мимики - в общем, нечто такое, что можно заметить, рассматривая фотографии людей, принадлежащих к какой-то одной организации – например, выпускников Йелля, команды пожарников, учеников Вефиля 1998 года… Аманда органично бы вписалась в  компанию, собравшуюся сегодня в "Парадизе".
От этих мыслей, пронесшихся в голове ворохом лёгкого уличного мусора, подхваченного предгрозовым ветром, Брайана отвлекло прикосновение гостя.
Даже так? Такой быстрый переход от вербального контакта к тактильному можно было бы расценивать как флирт, окажись они  на вечеринке, организатор которой точно знал общность вкусов и пристрастий гостей или же за стойкой бара в гей-клубе.
А еще можно было просто счесть собеседника итальянцем, пусть даже американского происхождения, из тех, у кого три поколения предков прожили в Штатах, но они прекрасно знают пару дюжин имен и адресов сицилийских кузенов, римских кузин и пары дядюшек, «неплохо развернувшихся в Венеции и Неаполе». Выражение симпатии через прикосновения у человека, выросшего в социальных ценностях, характерных для Италии или ряда стран Латинской Америки, могло ровным счётом ничего не значить.
- Не знаю, - едва заметно пожал плечами Адамс и перехватил поднос другой рукой, - но могу узнать для вас у мистера Коллинза, администратора клуба.
Публика не выглядела особенно шокированной произошедшим – разве только музыканты на сцене. Но и восторга собравшиеся не испытывали.
- А среди присутствующих, по статистике, вполне может оказаться и доктор, - сам Адамс взирал на разыгрываемую официанткой и бледным молодым человеком сцену с невозмутимостью Кевина Картера*, - но это не я. Вы, быть может?

*Автор снимка, получившего название «Два стервятника».

Отредактировано Bryan Adams (2020-05-31 06:49:53)

И всё, абсолютно всё до оборванного прощания, Адамса устраивало – гость оказался в меру словоохотливым и обладая здоровым чувством такта сам ощутил, что пора заканчивать этот приятный светский трёп с обслугой.
Даже оказавшись по другую сторону социального барьера, Адамс не забывал, что просто примеряет роль, взятую вместе с чёрным жилетом и галстуком-бабочкой.
Перфоманс подле сцены явно не удался. Авторский замысел оказался либо не донесён до публики, либо вовсе отсутствовал, как таковой.  Брайан, как несостоявшийся режиссер, излишне критично разбирал чужие постановочные промахи и всегда был готов высказать своё обоснованное «фе» дурной актерской игре.
Однако, как оказалось, поспешил  с выводами.
Шоу стремительно набирало обороты и участником очередной его сцены оказались вдруг они с джентльменом в белом костюме.
Обернулся Адамс совершенно машинально, проследив взглядом стремительное движение захваченного собеседником подноса, и мгновенно понял ситуацию,  стоило заметить и растаявшую в доли секунды ссадину на подбородке парня, оказавшегося за спиной, и кинжал с узким лезвием – в его руке.

Ситуации такого рода называются просто: «вот дерьмо!»
Слух резанула латинская рекомендация ко всем живущим, и Адамс,  едва успел отшатнуться от нацеленного в его горло черного лезвия.
- При всём моём почтении, - осклабился парень в сторону гостя в белом, обозначив этим самым закономерное: «не лезь не в своё дело, уважаемый».

Заминки этой Адамсу хватило, чтобы понять, что если и бежать от взбесившегося «сутенёра», то в сторону двери для персонала и оттуда на кухню, но следом пришло опасение, что псих набросится на мужчину в белом. Тот, конечно, был крут, но по одному удару подносом выводы делать было рано. Но, очевидно одно: ни этот человек, ни Адамс не могли похвастаться боевыми навыками Джета Ли – иначе бы «сутенер» уже лежал ничком на полу и в напоминании о смерти не было бы смысла.
- Валим! – рявкнул Адамс, хватая своего недавнего собеседника за  запястье и рванул за собой.
- Ку-у-да?! – в голосе психопата-сутенера звучала не злость и не ярость, а всего лишь откровенное веселье.
Смазанной тенью он метнулся вперед, преграждая Брайану дорогу…

Отредактировано Bryan Adams (2020-05-31 17:41:01)

Вот так вот самые нормальные люди берут и сходят с ума.
Открывает какой-нибудь Джонни Смит глаза – а перед ним  пришелец с Альфа Центавра или серафим Господень о шести крылах. И говорит это существо…
на итальянском.
А вот тут начинались нестыковки.
То, что мог припомнить Адамс о шизофрении сводилось к простой картине: счастливчики, чей мир внезапно оказывается сложнее и интереснее, чем они привыкли полагать, собственную галлюцинацию понимают без словаря и переводчика, даже если та передает волю высшего существа цветовым отображением шестнадцатеричным кодом.  А сама галлюцинация ведет себя прилично и общается не с окружающими, а с тем самым визионером, будь он Жанной д`Арк или Брайаном Адамсом.
Впрочем, самолюбие человека, чей IQ превышал 130 баллов, легко соглашалось на исключительность сценария собственного бредово-галлюцинаторного комплекса. Вампиры и ангелы – почему бы и нет?
События последних недель и сфера интересов, сформировавшаяся, как следствие того, что приходилось замечать, следя за сестрой вполне объясняли именно такое визуальное оформление персонажей бреда.
- Metatron* sei proprio tu di fronte a me?!**– Воскликнул Брайан, весело смиряясь с фактом, что жизнь его будет теперь яркой, а доставшийся ему архангел совсем не таков, как на его любимом «Благовещении» Боттичелли, а заметно старше и суровее лицом. Так ведь и Гавриилом он не назывался.
Но раз галлюцинация говорила по-итальянски, надо было соответствовать, а поскольку крылатый вестник Всевышнего явно был порождением подсознания Брайана, то точно там же, откуда он возник и находились и средства общения с ним. На итальянском, так на итальянском.  Вот и слетела с губ сама собой простенькая фраза.

Чувство юмора у Адамса всегда срабатывало, как защитный механизм, в стрессовых ситуациях, придавая оценке происходящего определённый колорит, даже если понимание «вот дерьмо» действительно пованивало помойкой и крысиными фекалиями…
У «Метатрона» оказался очень хороший вкус по части выбора туалетной воды – это Брайан тоже отметил, как и  факт того, что теперь ноги его болтаются футах в трех над головами собравшихся.

А вот тут начинались нестыковки. Галлюцинации обычно, исходя из того, что о них читал Адамс, убедительно угрожают и чего-то требуют, а не возносят свихнувшегося под потолок, загораясь при этом сами.
- Если ты глюк, то просто бросай меня, - решил он, - всё же это тоже мне просто кажется, а если всё по-настоящему… Лучше вон на тот белый диванчик, где сидит дамочка в лиловом платье, и не слишком усердствуй… сломаем только диван.
«А не мой позвоночник».

При мысли о том, что скоро он придёт в себя, спокойный как достигший просветления тибетский монах, накачанный транквилизаторами и, не исключено, привязанный к кровати в какой-нибудь лечебнице для скорбных рассудком сделалось грустно. Но до этого светлого момента еще следовало дожить. И успеть поболтать с крылатым воплощением собственного «Сверх Я».
А внизу началось настоящее столпотворение. Краем глаза Брайан заметил, как пара – мужчина и женщина утянули в сторону статного рыжеволосого официанта, чьи тициановские кудри, прежде собранные в хвост, рассыпались по плечам и частично закрывали лицо.
Похоже, на вечеринке в бредово-галлюцинаторном комплексе Брайана Адамса, прислугу и впрямь подавали в качестве закуски вместо канапе и тарталеток с паштетами непонятного происхождения.

*Метатрон - один из персонажей  фильма «Догма»
** Метатрон, ты ли это передо мной?! – ит.

Отредактировано Bryan Adams (2020-06-01 09:53:13)

Галлюцинация оказалась весьма любезной и желание Адамса удовлетворила, ничуть не обидевшись на отсутствие согласия послушать колыбельную - выбирая между песенкой и облюбованным диванчиком он не испытывал ни малейших колебаний.
Диван хрустнул под тяжестью его веса, дамочка в лиловом успела вскочить, предоставив всё сиденье в распоряжение Брайана, а он, проживая крайне неприятные мгновения состояния коктейля того самого, которое "взболтать, но не смешивать",  больше удивился тому, что худо-бедно успел сгруппироваться при падении, чем открывшемуся взору шоу, назвать которое можно было бы под стать заведению,  бессмысленно и пафосно, но с претензией на некое подобие стиля: "Торжество любви и смерти".
Хотя, скорее, похоти и желания закусить кровью ближнего своего. "Ну, надо же, - восхитился Адамс, - а господа знают толк в вечеринках". Смущало только полное отсутствие хоть какого-то  подобия сценария у всего происходящего. Но, сначала сев, а, убедившись, что голова не кружится, вскочив на ноги, Брайан напомнил себе, что решил считать творящийся вокруг беспредел  собственным бредом, за неимением других адекватных объяснений.  Он помнил, конечно, помнил, что человек, находящийся в бредовом состоянии не может оценивать это состояние как таковое, а верит всему происходящему - но решил, что подумает об этом  потом, в тишине и покое больничной палаты.
А пока надо было найти крылатого собеседника, раз уж именно он и оказался центральной фигурой этой удивительно богатой на детали галлюцинации. Здесь сценарий развития не огорчил - к господину в белом снова приставал парень, похожий на киношного сутенера, притом приставал с намерением перерезать тому горло все тем же странным черным кинжалом. Обсидиановым что ли? Вроде тех, которыми ацтекские жрецы убивали предназначенных в жертву Уицилопочтли пленных.
Адамс был уже в паре шагов от теперь обескрылившего "Метатрона", когда  чья-то ладошка юркой рыбкой нырнула под его руку, и женский  голос проворковал пошлое:
- Надо же, такой симпатяга и не при деле...
Он взглянул на нового персонажа своего "бреда" и даже предположил, какие воспоминания могли навеять этот образ - худую, как жердь, блондинку с резкими скулами и тяжеловатым, подбородком, который подчеркивала короткая стрижка. Девушка прижалась к нему всем телом, призывно улыбаясь - точнее скаля в улыбке бутафорские, но очень хорошо сделанные клыки.
- Не сейчас, мадам!
Решимости и маневренности Брайана позавидовал бы танк WW-2 - ему удалось выскользнуть из объятий возжелавшей любви дамочки и оказаться уже достаточно близко от "Метатрона" и его приятеля, чтобы услышать тоскливо-испуганное: "Я не хочу этого делать, Эйб!"
Можно было считать, что они с господином в белом теперь знакомы.
Будь в руках у Адамса камера, он бы подумал - помогать ли Эйбу в такой ситуации. Камеру было бы действительно жалко. Старую - как проверенного и испытанного друга, новую, как любимую подружку, с которой еще не натешился. А так... руки свободны, голова работает, столик с большой круглой вазой и слишком пышным букетом в ней - не камера, "сутенер" занят невнятными оправданиями, клыкастая дамочка маячит на периферии зрения и явно уже нашла себе объект поинтереснее.
Мысли неслись быстрее кинокадров при быстрой перемотке. Адамс наклонил столик, удерживая за крышку, и ваза съехала по столешнице грациозно но далеко не столь величественно, как заслуживал пышный букет в ней. И не успела она еще достичь пола, как столик, перехваченный за одну из тонких ножек, превратился в оружие тем более удачно выбранное, что "Сутенер" не имел глаз на спине, а если и имел  (мало ли что может быть у героев бреда) они были скрыты под пиджаком.
Удар пришелся ему аккурат под колени.
Сутенер осел на колени, заскулил матерно, но не потерял равновесия и даже кинжал не выронил. Обернулся, недоумевающий и скорее напуганный, чем злой.
Брайан поудобнее перехватил  ножку столика и, глядя в безумные глаза блондинки, впившейся в шею Эйба, спросил, поднимая столик для удара:
- Кого, Эйб? Вампиршу  или этого? 
Ну а как еще назвать идиотку, которая вцепляется зубами в шею гостя приличной еще пять минут назад, даже скучной,  вечеринки.

Отредактировано Bryan Adams (2020-06-13 12:09:00)

Сутенер с самого начала Брайану не понравился. Не настолько, конечно, чтобы с размаху приложить его, краем стола, но вариантов в сложившейся ситуации у Адамса было немного, тем более, что Эйб подал пример, лихо свернув блондиночке шею.
Когда голова Сутенера, соприкоснувшись с краем столешницы, с мерзким хрустящее-хлюпающим звуком переместилась вправо и назад, Брайан ощутил даже какой-то, близкий к эйфории восторг.
И чувство это усилилось многократно, едва он заметил, что подобным образом на этой вечеринке развлекались не только они с Эйбом. Правда в ролях жертв были, как ему показалось, официанты, а не гости. Да и в ролях ли?
Сам-то он вовсе не понарошку приложил «сутенера» столиком, да и Эйб отправил худосочную девицу на тот свет тоже по-настоящему – голова её была повернута совершенно неестественным образом. Но раздумывать над всем этим и анализировать детали времени не было. Эйбу понадобилась кухня, и легко было догадаться – зачем.
- Выберемся, - долгие беседы стоило отложить на потом.
Оказаться в числе истекающих кровью в объятьях возбужденных мужчин и женщин Адамсу совершенно не хотелось, даже вооружившись странным ножом, который он подхватил с пола, едва "сутенер" упал, укоризненно косясь черным глазом на своего убийцу.
Ножом Адамс хорошо орудовал разве что на кухне... Но индеек ко дню благодарения потрошить ему приходилось.
- За мной!
Он в последний миг задержал руку над предплечьем Эйба и сжал ладонь, так и не ухватив своего сообщника за руку – всё же этот господин в белом был значительно старше и даже в такой ситуации не стоило бы хватать его и тащить, как мальчишку в сторону служебных помещений.
- Что тут происходит? – табурет с мягким сиденьем, обтянутым кроваво-алой кожей, тоже оказался неплохим оружием, хотя, конечно уступал столу в массивности. Рыжеволосый красавчик томного вида, получив ножкой аккурат между носом и подбородком, сразу растерял всю страсть и азарт. Ровно настолько, чтобы мужчины успели скользнуть в укромную дверь справа от бара.
Пытаться закрыть её Адамс не стал: терять драгоценные секунды – непозволительная для них роскошь.
На кухне повара, как ни в чем ни бывало, готовили очередную порцию закусок.
- Интересно, а эти ребята тоже в меню или хорошего повара найти так трудно, что они ничем не рискуют? – поинтересовался Брайан, удержав спутника у приоткрытой двери на кухню, - нам дальше. Моя машина за углом. И я хотел бы знать…
Он не договорил. Позади них раздалось визгливое:
- Вот они!
И сочный бас дополнил:
- Держи их!
Цензурных выражений Брайану в голову в это самое мгновение не приходило, а будучи человеком воспитанным и трезвым, он даже перед малознакомой галлюцинацией выражаться не стал. Лишь выдохнул, кивнув в конец коридора, на закрытую дверь:
- Туда!

Отредактировано Bryan Adams (2020-07-04 07:17:51)

А ведь как прозаично всё начиналось! Брайан рассчитывал, в лучшем случае, обнаружить на вечеринке пару публичных персон и, может быть, ему удалось бы держаться поближе к Колло, чтобы подслушать обрывки его бесед и понять, что же всё-таки представляет из себя этот тип.
Теперь же, когда бесполезно было гадать кто и зачем подсунул ему наркоту, вся надежда была на малышку M3000. Она будет писать еще пару часов, прежде чем закончится заряд батареи. И за ней нужно будет вернуться.
А потом увидеть, как всё было на самом деле… Или же убедиться, что всё, что он видел, было не результатом искаженного восприятия реальности. Комплимент Эйба добавил веса версии, что всё произошедшее – частично или полностью – какой-то особенно извращенный глюк. Слишком уж легко сломались у Адамиса барьеры, не позволяющие цивилизованному человеку, выросшему в гуманном обществе применять против людей предметы мебели в качестве оружия.
- Или они или мы, - светло улыбнулся он, - выбор очевиден.

Как и необходимость заканчивать болтовню и двигать к спасительной двери, пока кто-нибудь из новоявленной парочки и Эйб не достали пистолеты, как в дерьмовом боевике.
Впрочем, всё оказалось даже гаже.
Под словом «прикрою» Эйб подразумевал не стрельбу на опережение. Брайан был уже у двери и, удостоверившись, что та не заперта, обернулся, прежде чем толкнуть её, открывая дорогу для дальнейшего бегства из этого райского кошмара. В этот момент он и увидел иглы, разбивающиеся о нечто, похожее на экран из волнующегося воздуха между Эйбом и колоритной парочкой. Часть игл, тем не менее, усеяла пол и стены, с хрустом и треском впившись в обшивку стен и покрытие пола.
- Эйб! – Брайан пожалел, что не тащил свою персональную галлюцинацию за руку, уважая её право на бестелесность.
Тот явно знал, что делает. А вот Адамс никак не мог понять, откуда в коридоре появилась стена огня, да и некогда было понимать это, очередное подтверждение нереальности всего происходящего.
Браайн выскочил на маленькое крыльцо, в две ступеньки первым, оставив открытой дверь, но дождался Эйба.
-Валим! – повторил он то, что звучало немногим ранее, в зале, - быстрее!
Пробежать им пришлось немного – Брайан предполагал, что уходить, возможно, придется быстро и предусмотрительно припарковался настолько близко, насколько было возможно, не вызывая ненужных вопросов – буквально за углом. И прежде чем они свернули за него, нашел в кармане ключи и нажал кнопку брелока, чтобы разблокировать двери.
- Вам здорово досталось, - плюхнувшись на сиденье, заметил он, чувствуя досадливую неловкость за то, что, в сущности отделался лишь приливом адреналина.
Героем, даже в собственной галлюцинации, он не был – вот и не лез на рожон, а банально спасал собственную шкуру.
Воротник белого старомодного смокинга был залит кровью.
- Но судя по всему, вы лучше понимаете, что тут произошло, - говорил Адамс быстро и возбужденно, что не мешало ему завести машину, - может, расскажете и мне, что это было?

К тому моменту, когда собеседник дошел до рекомендации «покружить по городу», Адамс миновал второй светофор, порадовавшись, что им не пришлось задерживаться и тому, что первые же секунды бегства прошли на редкость удачно – если за ними и рванули на автомобиле, то не с той же самой парковки, где дождался своего часа скромный, несмотря на габариты, серый «форд».
Возможная погоня, по прикидке Брайана, стартовала, в самом худшем случае, секунд на двадцать-тридцать позже – именно столько требовалось, чтобы добраться до парковки перед входом в «Paradise» от неприметной двери для персонала. Оптимистично мыслящие преследователи могли бы, что уж тут говорить, попробовать нагнать серую машину в потоке обезличенных ночью и блеском включенных фар автомобилей, и им могло бы повезти, если бы «Форд» задержался на первом же светофоре. Но успокаиваться Брайан не спешил, как и комментировать совет Эйба равно раздирающими «так и собирался» и «я знаю».
Просто кивнул, перестраиваясь в потоке машин, чтобы уйти направо.
Выглядеть серьезным он и не пытался, как не скрывал азартного возбуждения и нездорового веселья, словно успел всё же опустошить пару бокалов. Надо же – умная, обладающая прекрасной логикой галлюцинация! Он читал про то, что шизофреники порой выстраивают логические и продуманные концепты мироустройства, и пока Эйб говорил, сам думал о том, что с его журналистским опытом, обширными знаниями, гибким умом и воображением, было бы обидно обзавестись какой-нибудь прозаической шизой и свихнуться на мысли о тои, что какие-нибудь спецслужбы пытаются читать его мысли специальными устройствами. У умного шизофреника и галлюцинации должны быть умные, такие, чтобы, коротая в их обществе время, не приходилось скучать.
- Брайан Адамс, - представился он, не поворачивая головы, но протянул Эйбу руку, - остановимся на последнем варианте. Хотя всё прочее, за исключением чьего-либо мальчика, так или иначе, при определенных обстоятельствах, тоже может быть верно.
Машину Адамс вел с мягкой уверенностью человека, привыкшего всё делать в равной степени легко, умело и с удовольствием.
Но вместо того, чтобы «покружить», следуя совету Эйба, свернул в сторону довольно плотно забитой парковки перед очередным ночным клубом, занял место между как раз отъезжавшим седаном и универсалом того же типа, что и его «форд» и сразу погасил фары.
Если за ними гнались, идя с разрывом в пару машин, то маневр этот мог сбить преследователей с толку куда эффективнее кружения по улицам, когда за светом фар в зеркале заднего вида невозможно понять, что там за машина – и та же самая она, что шла полминуты назад следом и свернула, не отставая, или уже другая. Попробуй найди серую кошку на темной улице среди других таких же…
- Прокатимся чуть позже, - пояснил Брайан дипломатично, - хочу понять, есть ли погоня. Вы, сэр, похоже, очень важная персона, неслучайно оказавшаяся там, чтобы стать случайной жертвой обстоятельств. Куда вас потом отвезти?

Он не удивился бы ответу: «к тебе домой». В самом деле, где еще жить его персональной галлюцинации, хотя при таком размахе крыльев, даже в гостиной Эйбу может оказаться тесновато, если он вздумает повторить этот фокус с воспарением к потолку.

Когда галлюцинация начала вести себя, как и положено побочному явлению психического расстройства, Адамс пришел в совершеннейший восторг. И не только от того, что мистер Хоффман завел ожидаемый и закономерный разговор про чтение мыслей Брайана некими «злодеями», но и от работы собственного мозга, способного стройно обосновать всё происходящее, исключительно – подсказывала эрудиция, выуживая из памяти обрывки каких-то давно, в студенческие годы, прочитанных статей – чтобы защитить его сознание от стрессовой ситуации.
Да и имя Эйба только подтверждало его происхождение и Адамсу очевидно было, откуда оно взялось, так органично сочетаясь с образом немолодого джентльмена в несколько старомодном костюме. Абрахама его воображение, вне всяких сомнений позаимствовало из имени Брэма Стокера, а Хоффмана – не нужно было и гадать. Гофмановскими «Эликсирами Сатаны» Адамс зачитывался точно так же, как стокеровским «Сокровищем семи звезд» лет в одиннадцать-двенадцать.
Жаль, что мистер Хоффман не светился в темноте и даже глядя на него, Брайан видел скорее гротескную маску, слепленную тенями и отсветами ближайших фонарей и проезжающих мимо машин, чем лицо. Но он помнил его и странное начало их знакомства, после которого и начал разворачиваться самый бредовый сюжет, какой Адамс мог только представить. Впрочем, он тут же перестал критиковать себя, уверенный, что ему под силу придумать что-то более занятное, чем вампирскую оргию, где люди в костюмах официантов – в равной мере и закуска и предмет для удовлетворения похоти. Мерзкое, по мнению Адамса, крайне противоестественное сочетание. И именно поэтому его галлюцинация – солидный господин средних лет с чувством юмора.
Сообщение мистера Хоффмана, что Брайан Адамс – человек, - ничем иным, как проявлением этого чувства быть не могло. Как и излишне громкое, на грани пафоса заявление: «Это реальность!», с которым Брайан поспешил согласится уверенно и спокойно:
- Ну, разумеется!

Как не согласится с господином, заявляющим, что может, если захочет, читать мысли. И ведь сможет, поскольку всё, что он говорит или делает является плодом воображения бедолгаи Брайана Адамса. Знать бы еще что с ним в самом деле.
Может его долбанули по голове на этой самой вечеринке, а может он сейчас в своей квартире, корчится беспомощный на полу, умирая от инсульта.
Это убежденные христиане видят в такие минуты коридор света, ангелов и Иисуса Христа… а беспринципный журналист, забивший на личную жизнь и страдающий склонностью преследовать собственную сестру – вполне может представить, как мирная вечеринка превращается в оргию с убийствами, на которой самый вменяемый из гостей….
«Ангел Господень», - сообщил мистер Хоффман.
- Понятно, - кивнул Адамс, ничуть не удивившись даже уточнению, что ангелом, оказывается, был дед мистера Хоффмана. И уж тем более не стоило удивляться, что ангел работает адвокатом.
Объяснение прозвучало как нельзя кстати, мгновенно устранив вопрос несоответствия внешности Хоффмана ангельским канонам.
С упомянутой Хоффманом дамой, Адамс знаком не был.  Но что-то ему подсказывало, что, если задаться целью ей отыскать, найтись она может сама собой, а его мозг услужливо придумает правдоподобные обстоятельства встречи.
- Мы в Нью-Йорке, мистер Хоффман, - мягко напомнил Адамс, - едва ли тут все знакомы друг с другом, как в каком-нибудь Престоне. 
Он не стал пренебрегать рекомендацией ангела и завел машину. Мало ли, что там чувствовала его галлюцинация. Если в обрисованной Хоффманом картине мира, ему подобные могли читать мысли на расстоянии, следовало это самое расстояние увеличить, судя по логике данных Хоффманом объяснений, пределы у этой способности как раз измерялись если не в футах, то хотя бы в милях.
- А мисс Дюваль, быть может, не только симпатичная блондинка? Может быть, у неё есть профессия, место работы, что-нибудь, от чего можно отталкиваться.
Он не сказал Хоффману, какое именно место наметил конечным пунктом их ночной поездки по городу, но полагал, что галлюцинации это и так совершенно очевидно.
Куда еще может ответственный человек притащить подобранного на улице котенка или бомжующую галлюцинацию адвоката ангельского происхождения в белом костюме, залитом кровью.

Брайан весело, не зло и скорее наигранно, чем по-настоящему, обиделся на мистера Хоффмана: для начала тот мог бы сделать вид, что поверил в то, что сам Адамс поверил ему, а под конец – мог и не предлагать таких, почти интимных, действий, как мордобой с вербально выраженного согласия жертвы. Должен же он, как качественный продукт великолепно организованного и наполненного всяким информационным хламом сознания, знать, что если целью такого акта является причинение боли или появление живописного фингала под глазом – то в силу веры Брайана в мистера Хоффмана, обе цели могут быть достигнуты.  Как-то же появляются у впечатлительных людей стигмы и синяки после избиений галлюцинациями. Притом Брайан совершенно не исключал, что сам же себя и ударит, где бы он там ни находился и не хотел бы, чтобы у этого были свидетели.
- Я, пожалуй, откажусь, - произнёс он мирно, - и, к слову, у меня нет склонности к эксгибиционизму и желания менять общественное мнение столь безыскусным и вульгарным способом.
Он притормозил у перекрестка, пропуская, как и прочие, шумную компанию, в которой выделялись парочка парней с ирокезами на головах и девушка в ошейнике с шипами. Её лицо было разрисовано в лучших традициях панков - темные тени вокруг глаз и темная же, черная в ночном уличном свете, помада.
- И, кажется, вы, мистер Хоффман, преувеличили легкость своей раны, - заметил он, не предлагая, впрочем, повернуть к больнице, - заедем ко мне, и я сделаю, что смогу.
Он не стал рассказывать Хоффману о том, насколько неприятными могут быть последствия человеческих укусов – не ребёнок, сам понимает.
- И чтобы найти мисс Дюваль тоже. Думаю, теория семи рукопожатий в нашем случае, сократится до трёх. Но проверим…
Голос его прозвучал предвкушающе.
Про фирму «Хоффман Хоффман и Майер» он слышал – но эта адвокатская контора никогда его не интересовала сама по себе. Просто название её не раз мелькало в новостях в связи с громкими делами, обыкновенно связанными с чьими-то попранными правами. Забавно будет, если никакой Лидии Дюваль там не окажется, а пресс-секретарём будет, к примеру, какой-нибудь Томас Куинси или Джон Уорвик. Или же он видел эту самую Лидию Дюваль в новостях, но информация об этом не была осознана и просто ушла в архив памяти, откуда сейчас и была извлечена больным разумом, чтобы стать еще одним фрагментом в картине реальности, где представительный господин солидного возраста может спокойно рассуждать о вампирах и ангелах.
- А вы можете рассказать мне чуть больше о Роберте Колло? – спросил Адамс,  когда пешеходы прошли и они смогли продолжить свой путь – бессмысленное пока движение в потоке машин, - меня устроит простое «всё, что вам известно».

Отредактировано Bryan Adams (2020-07-05 08:07:01)

Слушая Хоффмана, Брайан понял главное: для галлюцинации этот господин, истекающий кровью, был приятно последователен и совершенно точно понимал всю специфику их непростых взаимоотношений. Ну а простыми отношения начавшиеся совместного взмывания под потолок зала, дабы возвыситься над погрязшими в разврате и убийствах гостями того сомнительного Рая, где их свела судьба, быть никак не могли. Это вам не чемоданы перепутать и, исправив недоразумение, проникнуться взаимной симпатией. Да и откуда у галлюцинации чемодан?
Владеть абстрактной компанией «Хоффман, Хоффман и Майер» - куда как проще.
- Про мистера Колло, - дипломатичность ответа Адамса никак не вязалась со светлой и чуть насмешливой улыбкой, - я узнал прежде нашего знакомства, - и раз вы не можете ничего добавить к тому, что мне и так известно,  не буду настаивать.
Адамс, собственно, и не ожидал, что Хоффману будет известно больше, чем знал он сам.
Поезда по городу успокаивала, беседа наводила на размышления.
- Не милосердие, - покачал Адамс головой, - Во всяком случае не того сорта. Скорее, чувство ответственности за ваше состояние, немного любопытства, и я, в самом деле, хочу проверить…
«Существует ли эта Лидия Дюваль», - добавил он мысленно, вслух же сформулировав это иначе:
-… теорию семи рукопожатий. Или вы опасаетесь принять приглашение в гости от «незнакомца»?
Эта мысль Адамса развеселила окончательно.
Он представил себе, что мог бы вообразить себе мистер Хоффман. Что его новый знакомый – маньяк-убийца, а может даже, каннибал?
Разговоры о гастрономических пристрастиях Колло могли, пусть и неявно, выдавать подобное опасение.  Но после всего произошедшего – опасаться за свою жизнь для мистера Хоффмана было бы… странно.
Адамс помнил, как этот господин, облику которого не хватало спокойной респектабельности из-за кровавых пятен на воротнике плече пиджака, сломал шею напавшей на него блондинке. Сам он так бы не смог.
- Если вы скажете мне адрес  вашей фирмы, могу оставить вас там. Но ведь ключей от офиса у вас нет… Возвращаться к «Парадизу» вы откажетесь, даже если там стоит ваша машина. Могу просто пустить вас за руль, если вы знаете, куда вам нужно.
Эксперимент обещал быть…любопытным.

Порой, даже после пяти минут общения с человеком, возникает ощущение, словно знал его всю свою жизнь.  Адамс уже и позабыл, каково это - вот так глубоко искренне, смешливо и сочувственно проникнуться симпатией к кому-либо. Если бы не склонность к рефлексии, обостренная тем, что происходящим в собственной голове и попыткой это анализировать он буквально упивался, то, пожалуй, он рассмеялся бы в ответ на уверенное заявление мистера Хоффмана и выдвинутые им предположения.
Но мысли Брайана заняты были еще и попытками вспомнить, что и когда он читал о шизофренических расстройствах, собрать разрозненные фрагменты в более-менее стройную картину и отсечь даже намеки на вполне простительную любому мнительному человеку слабость - приписать себе даже такие симптомы, которых на самом деле нет - просто чтобы  глубина личной драмы стала больше, а градус трагичности - выше.
В компании истекающей кровью галлюцинации трагичность происходящего ощущалась плохо.
- Ну вот, потом запомните еще и адрес, и можете приходить в гости,  - легкомысленно улыбнулся он, демонстрируя такую улыбку, которая свидетельствует о железных нервах матери, без малейших сомнений обрекшей чадо, прижившее несколько визитов зубной феи, на ношение ортодонтический аппарата и о дисциплинированности самой жертвы родительской заботы.
Этот разговор можно было бы продолжать, если бы даже галлюцинациям не были свойственны вполне физиологические проблемы.
Впору было пожалеть, что в детстве у Брайана не было невидимого друга - и он не знал, едят ли такие друзья в картине взаимодействия с человеком. Логика, подхватив откуда-то из глубин памяти обрывки информации, источник которых неидентифицировался за давностью лет, подсказывала, что да - персональные глюки порой требуют внимания и заботы наравне с живыми людьми, и она же, выводила следствие: значит и такие неприятности, как тошнота и рвота им свойственны.
Остановив машину, Адамс участливо воззрился на верхнюю часть спины своего спутника, предпочитавшего какие-то секунды рассматривать бордюр у тротуара и асфальт. От комментариев и советов он благоразумно воздержался.

В отличие от нарисовавшегося копа.  Ну да.. легко ведь проявить заботу и сострадание о гражданине родной страны, когда вот он - страдает рядышком. Иронизировать вслух, Брайан, не стал, зато задумался о масштабах своего бреда и шансах понять, что же происходит на самом деле. Память подкинула несколько подходящих описаний и Адамс решил побеседовать с полицейским лично. Открыл дверь и  вышел, чтобы видеть того через машину - не выглядывать же через дверь со стороны пассажирского сиденья поверх макушки мистера Хоффмана.
- Добрый вечер, офицер, - ответа Брайан так и не дождался. Даже какой-либо реакции и то не последовало. Полицейский стоял тупо глядя не то на крышу машины, не то на нечто перед собой.
Самый резонный вопрос Брайан задал, поспешно обогнув машину:
- Что случилось?
И задал, естественно, не копу, а мистеру Хоффману.
- Ваша уникальная физиология позволит вам не протянуть ноги еще полчаса?
Полицейский по-прежнему не реагировал на него. И это начинало беспокоить.
- Офицер? Всё в порядке?
Глупый вопрос, который задают в девяти случаев из десяти и так понимания, что дела обстоят как раз наоборот.