— Сколько мне лет? Честно – затрудняюсь ответить, — продавливая затылком заднее сиденье Форда Брайана Адамса – не исключено, что без пары минут объекта пристального внимания Нью-йоркской правоохранительной системы, чистосердечно признался Абрахам Хоффманн III:
— Пятьсот семьдесят шесть, пятьсот семьдесят семь или пятьсот семьдесят восемь. По моим подсчетам, я родился никак не позднее тысяча четыреста двадцать пятого, но и никак не раньше тысяча четыреста двадцать первого. Видишь ли, мой папенька – чудеснейший человек! – не в пример мне, был иудеем, правда, окультуренным, испорченным светскими ценностями и кровь младенцев, если и потреблявшим когда на Песах, то в количестве, редко превышавшем пару кружек за вечер. В остальном же это был вполне классический иудей вполне классического невезения, потому как родился и вырос в Австрийском – кажется, в те времена это так называлось – эрцгерцогстве. В том самом, где однажды случился король Германии, Чехии и Венгрии Альбрехт Второй, он же Альбрехт Четвертый – австрийский герцог. Тоже своего рода чудеснейший человек с потрясающей биографией, на страницах которой успели отметиться многие удивительнейшие события исторического значения, сам Ян… э-э-э… Žižka – да, это имя собственное – и совершенно типичный для любой из эпох геноцид иудеев как личное достижение.
Если до этого Брайан ему не верил, осекаясь на миг, подумал Абрахам Хоффманн III, то после упоминания некого Яна Žižka – что для неподготовленного уха, несомненно, должно было звучать во стократ страшнее любого факта в пользу реальности существования вампиров и оборотней, — теперь уж точно ни за что не поверит. Но достаточно весомым поводом для прекращения монолога это обстоятельство, разумеется, не было.
— Таким образом, избегая позорной и мучительной смерти мой папенька, чудеснейший человек к моменту моего рождения известный под именем – к слову, смешным - Натаниэль, из Вены бежал в Мессину, где осел и где встретил мою маменьку – не менее чудесную женщину по имени Лайла, ко всему прочему абсолютно уверенную, будто бы она и есть прообраз как бы сейчас сказали Лилит и во все века - убийцы младенцев. В общем, два одиночества встретились, а что из этой встречи вышло – валяется у тебя на заднем сиденье и – можешь считать это ответом на твой второй вопрос – когда ситуация не требует демонстрации особых способностей, по сути полагает себя человеком. Потому что мистер Кушнер был категорически прав и ангелов в Америке нет. Зато остались их прямые наследники, метисы, как я, - нефилимы целых четырех поколений.
А поскольку Форд все еще ни во что не врезался, можно было предположить, что Брайан не заснул и даже нашел историю Хоффманна хотя бы в частях интересной.
— Я так понимаю, рассчитывать на ответное откровение мне нечего? — ощупывая самодельную повязку вокруг шеи, решил уточнить Абрахам Хоффманн III. Повязка по-прежнему оставалась липкой и мерзкой, но в начавшей вырисовываться новой системе ценностей эта досадная мелочь уже никак не могла рассчитывать на позицию приоритетной.
— Я спрашиваю не из праздного любопытства. Я спрашиваю за тем, чтобы защитить вас… если доживу и если потребуется. Тут какое дело. У нас, у метисов, жажда… м-м-м… направлять и оберегать человечество – что-то такое… наследственное.
Все вещественные свидетельства об истинном возрасте Абрахама Хоффманна III сгорели вместе с домом Натаниэля Аптекаря, когда будущему Абрахаму Хоффманну III исполнилось лет девять-десять и когда будущий Абрахам Хоффманн III окончательно осиротел.